«A L O L A J. История в 12 струнах». К. Бесолти.
Няганский ТЮЗ.
Режиссер Мария Сиукаева, художник Ольга Богатищева.
Когда едешь в северный город Ханты-Мансийского автономного округа на спектакль по народному эпосу, то менее всего ожидаешь, что он будет осетинским. В округе живут свои коренные малочисленные народы — ханты и манси, а вот осетин в Нягани всего один.
Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.
«A L O L A J. История в 12 струнах» — режиссерский дебют Марии Сиукаевой. В Няганском ТЮЗе она работала в качестве хореографа в двух спектаклях — «Антигоне» Алессандры Джунтини и «Питере Пэне» Юлианы Лайковой.
Пьесу к новому спектаклю написала Карина Бесолти, взяв за основу нартский эпос и соединив его с современным вымышленным сюжетом. В центре повествования два персонажа: народный герой Сырдон (Ильнур Мусин) и осетинский подросток Сослан по кличке Донни (Виталий Шенгиреев). Такая работа с историческим сюжетом позволяет не только поработать с памятью, но и символически примирить народы Кавказа, каждый из которых считает нартский эпос своим.
Спектакль начинается со сцены народного танца — своеобразного пролога, медленно втягивающего нас в эпическое действо, погружая в стилизованный мир горного Кавказа. На сцене выстроен павильон в песочных тонах, напоминающий горные склоны (художник Ольга Богатищева). На арьерсцене — видеопроекция неба. С одной стороны, сценография уравнивает время и место: вечный пейзаж, который мог бы быть фоном для жизни как героя Сырдона, так и подростка Сослана. С другой, для афиши спектакля была использована реальная фотография осетинского поселения. Склоны гор, между которыми расположился небольшой городок с обычными хрущевками. Причудливое соединение времен, монументальности природы, ее вечности и непоколебимости с хрупкой реальностью, соединение возвышенного и обыденного стали отправной точкой для всего действия.
Народная и современная истории в спектакле развиваются параллельно: эпические сцены сменяются сегодняшними. В эпосе — инструментальная музыка, стилизованные народные костюмы, отстраненная манера существования артистов, медленная и плавная пластика. Каждое движение, совершаемое артистами, стремится к тому, чтобы быть законченным — замереть, окаменеть, как горы, которые их окружают. В сегодняшнем времени — бытовой способ существования, переходящий иногда в излишний драматический извод, быстрая речь, нервные и рваные движения.
Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.
Судьбы Сырдона и Сослана будто бы повторяют друг друга. Два мальчика, оставшиеся в детстве без материнской любви и мучительно пытающиеся не только найти свое место в жизни, но и преодолеть боль. Оба живут с травмой отверженного, оба агрессивны по отношению к окружающему миру, но оба хотят быть принятыми и понятыми.
И режиссер, и драматург не педалируют национальную тему, эпос здесь — лишь повод поговорить обо всех, кому одиноко и кто не знает, как справиться с болью. История Донни — типичная история взросления. Он обычный подросток, запирающийся в своем убежище, самом безопасном для него месте — гараже, читающий рэп, переживающий сложности в отношениях с друзьями и родителями. Написанная довольно схематично, без детальной проработки психологии героев, история, обрамленная национальным сюжетом, укрупняется. Сослан и Сырдон становятся равными: никому неизвестный мальчик и легендарный герой. Каждый из них имеет право быть услышанным.
Поиск ответов на сложные вопросы в собственной истории кажется очевидным. Что мы сегодня можем взять из прошлого? Как мы сегодня должны жить и какой выбор делать, чтоб не повторить ошибок прошлого? Оба героя испытывают мир на прочность, проверяя его границы, как это делают маленькие дети. Ненависть и злость Сырдона приводят его к трагедии: его сыновей живьем варят в котле с кипятком, мстя за темные деяния отца. Из кисти сына и жил других сыновей Сырдон делает фандыр — инструмент, звуки которого возвещают о любви и потере. Донни же принимает решение не повторять судьбу своего кумира, прощая мать и впервые за весь спектакль принимая свое настоящее имя. «Я Сослан, и это — моя история», — говорит он в финале.
Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.
Сослан не просто принимает себя и свою историю, он находит силы поменять ход вещей: не ненавидеть, а простить и любить — эта мысль кажется очень своевременной. Вопросы национальной идентичности, остро стоящие в современном мире, не становятся главными в спектакле: режиссеру удается раздвинуть рамки исторического сюжета, приближая его к любому в зале, кто хоть раз чувствовал себя отверженным.
