Драйв, мечты и одиночество. Александрина Шаклеева.
В репертуаре Няганского ТЮЗа, единственного театра небольшого города Нягань в Ханты-Мансийском автономном округе, нередко появляются спектакли по современной детской литературе. В прошлом сезоне Иван Пачин выпустил здесь «Умеешь ли ты свистеть, Йоханна» — грустную историю Ульфа Старка о дружбе мальчика и дедушки, о потере и любви, которая способна преодолеть даже смерть. Эта работа успела побывать на фестивалях и стать «лучшим драматическим спектаклем в младшей возрастной категории» IV Международного Большого Детского фестиваля.
Роман Бокланов — недавний выпускник режиссерской мастерской Руслана Кудашова в РГИСИ, уже активно ставит по стране. Его репертуарный портфель отличается жанровым разнообразием — это и спектакли по современной детской литературе («Гипс» Анны Вольтц в Калининградском драматическом театре, «Меня удочерила горилла» Фриды Нильсон в БТК), и повесть Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом», решенная через предметный мир; и опыты с использованием цифровых технологий («Дотеатр» на фестивале «Другая сцена» на Новой сцене Александринского театра, бэби-зум «РаЗУМные и БеЗУМные», запущенный в первую волну локдауна).
В Няганском ТЮЗе Бокланов снова обратился к творчеству Фриды Нильсон — одной из самых известных представительниц шведской детской литературы. Должна признаться, что я совсем не оригинальна по нынешним меркам и тоже особенно люблю шведскую детскую литературу. Правда, если Романа Бокланова захватывает творчество Фриды Нильсон, то я отдаю предпочтение ее однофамилице по имени Мони. Шведскую литературу отличают огромная степень свободы, отсутствие табуированных тем, жизненный объем и многогранность. Герои Фриды Нильсон — маленькие хулиганы, часто в силу разных обстоятельств тотально одинокие (это и детдомовская Юнна из «Меня удочерила горилла», и Хэдвиг — единственный ребенок в шведской глуши). Бокланов чутко улавливает эту примету авторского стиля и создает гимн всем отверженным плохишам. Жанр спектакля определен как «рок-история», и на сцене действительно выстроен не то старый гараж, не то заброшка с бочками, шинами, мусорными баками, обилием нанесенных баллончиком надписей — неприглядная среда обитания неприглядного мальчика. Бенгту (Илья Чан) восемь лет, и, по его собственному признанию, он не слишком привлекательный, толстый мальчик, с которым никто не дружит. И не дружат с ним довольно агрессивно: соседские дети (Мария Васильева, Ильнур Мусин, Артем Клочнев), например, могут запихнуть его в мусорный бак и убежать. Именно из этой передряги Бенгту помогает выбраться Джаггер (Данил Суворков) — бездомный и совсем невоспитанный пес.
Спектакль озвучен живым бэндом — ВИА «Бродяги», участниками которого периодически становятся все персонажи. Ударная установка собрана из бочек, шин и жести — в общем, мир тут создан из хлама. И внутри этого мира есть далекая мечта — персонаж Елены Киреевой, обозначенный в программке как Звезда. Она «отвечает» за лирическую интонацию спектакля, оттеняя хулигански-агрессивное действие своими появлениями и исполнением мелодичных песен. Именно к ней стремится Джаггер — видимо, такой он помнит маму, от которой когда-то ушел или которую сам для себя придумал, чтоб не так грустно было осознание одиночества — далекий призрачный мираж.
Вот тут, на мой взгляд, кроется и постановочная уязвимость спектакля: Бокланов, сам выступая и инсценировщиком, не смог привести сюжетные линии к логическому разрешению. Приключения Джаггера и Бенгта выглядят в спектакле чередой концертных номеров с песнями, музыкой, куклами — и они занимают большую часть сценического времени. К развязке история разваливается: там и расставание Бенгта с Джаггером, и конфликт мальчика с родителями, соседями и сверстниками, и гонение Джаггера, и его желание вернуться к маме — некоторые из этих линий не закончены, другие не были проработаны в начале. Не разобрался режиссер и с тем, кто все-таки его герой — Бенгт или Джаггер. Но, справедливости ради, в самой повести Фриды Нильсон все не так уж гладко: так же практически не меняются родители (хотя в финале мама принимает свое единственное поддерживающее решение и захлопывает дверь перед разъяренными соседками), неразрешенным остается конфликт — так что в этом спектакль наследует литературному материалу.
Зато драйва спектаклю не занимать: Бокланов сочиняет хулиганский мир, герои которого одинаково обаятельны и в живом плане, и в кукольном исполнении. Так и Бенгт, и соседские дети носят на джинсах плюшевую мордочку-брелок, которая при необходимости приставляется к руке артиста и становится куклой-персонажем. Артисты неплохо справляются с кукловождением, но особенно хорош в этом Ильнур Мусин: ему удается найти особую пластику своего героя, мальчишки Аллана, выраженную через микродвижения (походку и повороты головы). Так же ловко он работает и с Крысами, мимирующими куклами, разыгрывающими практически спектакль в спектакле — остроумно сочиненную сцену реанимации умершей подруги Ларисы.
Бокланов использует на короткой сценической дистанции и живой план, и маски, планшетных и мимирующих кукол, и живую музыку, и интерактивы со зрителями. Так, герои задают залу вопросы о личном опыте буллинга, но, учитывая серьезность темы и возраст аудитории (ценз спектакля — 6+), не очень понятно, почему интерактив существует как игровое развлечение. Заходя на территорию прямого и серьезного диалога с ребенком, режиссер не выстраивает пространство коммуникации — ребенок тут рискует быть брошенным (если вообще пойдет на контакт). Выход из интерактива — исполнение Бенгтом и Джаггером песни «Дальше действовать будем мы» — конечно, символически берет зрителей в соучастники этого победного шествия, но только к победе мы в итоге не придем и по большому счету останемся ни с чем. Месседж режиссера, увы, теряется и в первичных проблемах драматургии, и в обилии использованных средств выразительности — смысл заменяется голым драйвом.
