ОТ ЧЕГО СОБАКА БЫВАЕТ КУСАЧЕЙ?

«Каштанка». По мотивам рассказа А. П. Чехова.
Няганский ТЮЗ.
Режиссер и автор инсценировки Иван Комаров, художник Юлия Ветрова.

В прошлом сезоне Иван Комаров поставил на сцене Няганского ТЮЗа спектакль-концерт «Цехъ поэтовъ» по поэзии Серебряного века. В нынешнем — обратился к рассказу Чехова «Каштанка», но вывел действие далеко за пределы сюжета первоисточника.

На то, что кроме хрестоматийного рассказа зрителя ждет и что-то еще, сразу намекает программка, в которой наравне с Каштанкой, Жоржем, Лукой Александровичем значатся, например, Ирина Николаевна Аркадина и неизвестный персонаж с именем Каша. Действие спектакля начинается при общем свете (художник по свету Максим Бирюков), на сцене — гримерный столик, вешалка с костюмами. Актер Ильнур Мусин готовится к выходу: накладывает грим, надевает костюм, парик, закрепляет гарнитуру. Попутно он разговаривает со зрителями, спрашивая, кто и что помнит про чеховский рассказ и его героев. А заодно рассказывает о задумке режиссера, показывает фотографии, стоящие на гримерном столике, на них — Любимов, Товстоногов, Жолдак, Гончаров. В общем, быстро становится понятно, что смотреть мы будем не только про судьбу потерявшейся собаки, но и про Чехова, и про театр вообще.

Комаров выстраивает многослойное сценическое произведение, лишенное примет времени. Это универсальное пространство, одновременно напоминающее и цирк, и театр, замкнутое на самом себе, а оттого не меняющееся с течением лет. На сцене появляется работница театра Мария — Алана Бычкова, играющая саму себя: она напоминает про телефоны и видеосъемку — спектакль начинается. Гримерный столик отодвигают к левому порталу, и перед нами открывается глубина сцены с выстроенной цирковой ареной и большим кругом с лампами, зарифмованным с гримерным зеркалом, служащим дверью для входа и выхода артистов и становящимся своеобразной переходной чертой, отделяющей явь от вымысла (художник Юлия Ветрова). Но самый главный атрибут, моментально приковывающий внимание, — огромная резиновая куча экскрементов на бортике арены.

Из-под коврового покрытия выбирается Работник сцены (Илья Чан), разыгрывающий пантомиму под монолог закадрового голоса (текст рассказчика написан режиссером Иваном Комаровым, а озвучен искусственным интеллектом) об уже доставшей работе с бесконечной уборкой таких вот кучек. Под грустно-ностальгическую музыку (композитор Ян Кузьмичев) на сцену падает бумажный снег, выходит оркестр антропоморфных животных — актеры в ростовых куклах Обезьян с пустыми глазницами, огромный мохнатый Пингвин, Свинья, Медведь. Выглядит, прямо скажем, крипово. Тут же на сцене впервые появляется и Каштанка. Актриса Александра Казанцева водит большую натуралистичную куклу рыжей собаки, существуя в двух регистрах, реагируя на происходящее то в живом плане, то через куклу.

Хаос, лихая игра, аттракционы и гэги — все, из чего скроен спектакль Комарова, задается в нем с самого начала. С течением действия история только усложняется, расслаивается на множество мерцающих миров и сюжетных линий. Все герои карикатурные, нарочито нереалистичные — с резиновыми лысинами, взлохмаченными париками, растрескавшимися белилами на лицах. Они стреляются сами (или стреляют в них), льют литры слез из клизмы и литры крови, вырывая себе бутафорские глаза. Люди, роли — все смешалось в безумном карнавале, где никто не торопится снимать маски.

Единственный реалистичный персонаж — та самая неизвестная Каша, нелепая и наивная рыжая девчонка (Екатерина Ермохина), напоминающая Нину Заречную, случайно попавшая в этот странный мир, сбежав из по всей видимости не слишком благополучной семьи. Она открыто обращается к зрителям, просит какой-нибудь еды, потому что давно не ела. Зрители охотно протягивают кто кекс, кто шоколадку, кто колбасу (зрители не подсадные, просто мало ли что в сумке случайно окажется?). Каша — парный персонаж к Каштанке. Обе они потеряли свой дом, обе были не слишком любимы в семье. На все происходящее мы смотрим через призму их восприятия — тех, кто не знаком с закулисьем и истеричным сумасбродным характером мира искусства. Ермохина и Казанцева, даже не контактируя впрямую, всегда держат друг друга в зоне внимания.

Каштанка — персонаж безмолвный, но играет ее Александра Казанцева чутко и сосредоточенно. Это нежная, искренняя, всегда немного удивленная собака, переживающая за свою подружку Кашу и готовая поддержать ее в любой ситуации. Вместе они способны на любые шалости. С детским задором поддерживает Каштанка Кашу в ее попытке исполнить собственный номер на сцене. Каша поет «Проклятый старый дом» «Короля и Шута» — выбор репертуара в окружающем ее хаосе кажется очень логичным, а строчка «Я очень много-много лет мечтаю только о еде» звучит особенно иронично после интерактива со зрителями.

Актеры существуют как слаженный ансамбль, в котором сложно выделить солистов. Надо отдать должное Комарову как драматургу — двухчасовой спектакль, мчащийся на бешеной скорости, не перестает удивлять на протяжении всего действия, а множество сюжетных линий в финале логически завершаются. Есть в череде аттракционов место и лирическим откровениям. Эта составляющая держится в основном на Каше и Каштанке, но у каждого находится момент, в который пусть и не сбрасывается маска, но приоткрывается истинное лицо. Чехов в исполнении Василия Казанцева и деспотичный нервный режиссер Жорж (Ильнур Мусин) до пены у рта спорят о пределах интерпретации литературных произведений, а в финале все же танцуют вместе в знак дружбы и примирения. Блестяще работает Анастасия Крепкина, играющая одновременно и свинью Хавронью, и Аркадину — провинциальную приму. Она ломается в трагических позах, ни одного жеста, приближенного к норме — все через величественное укрупнение. Но с каким размахом она несет себя! Привыкшая блистать, с таким же азартом кидается и на брошенный ей режиссером сахарок, заходясь в припадках смеха-хрюканья. Отчаянно она поет «Где ты, мой новый герой» группы «Мираж», снимая ролик для кастинга в Москве, и с таким же отчаянием, но уже спокойно-смиренным, рассуждает об актерской судьбе.

Так за карнавалом проявляется история о тотальном одиночестве. Все эти люди-звери, прибившиеся однажды к театру-цирку, спасаются так от серости и жестокости мира реального, от собственной неустроенности и ненужности, от страха перед жизнью. Да, мир сценический манит идеями о великом искусстве, а оборачивается режиссерскими припадками, но продолжает привязывать к себе все новых адептов. В финале Каша долго говорит по телефону с родителями, от которых сбежала, и в ее монологе есть и принятие, и прощение, и восхищение новым дивным миром. В общем, «когда я думаю о своем призвании, я не боюсь жизни» — все по Чехову.

Спектакль разделен на три сна, озвученных живым оркестром и вокалом Юлии Барановой, в которых явь и вымысел смешиваются в такую чехарду, что разобрать, где что, просто невозможно. К финалу (а их тут много) мир сценического хаоса начинает рушиться. Умирающий Гусь (Данил Суворков) падает свозь кальку, натянутую на портал для выхода, будто бы символически разрывая замкнутый круг, в котором сон и явь замиксованы. Сыплется гусиный пух, реплика «Пахнет серой» оборачивается пожаром — со всех сторон щедро валит дым. Сон рассеивается, композиция кольцуется: на сцене снова появляется Мария — Алана Бычкова, напоминающая, что зрители уже ждут в зале, и, наконец, по чисто убранной арене ведут настоящую собаку. С одной стороны, реальность, конечно, побеждает, а с другой, нет ничего реальнее, чем жизнь на сцене, и шоу продолжается вот уже много-много лет.

Источник: https://ptj.spb.ru/blog/ot-chego-sobaka-byvaet-kusachej/